Дени Дидро «Письмо о слепых, предназначенное зрячим»: беседа к Международному дню слепых (13 ноября)

Картина Питера Брейгеля Старшего «Притча о слепых» (1568)

На ранних этапах развития общества, в силу низкого уровня культуры, нравственных и духовных ценностей, отношение к инвалидам было нетерпимым. В средние века, в связи с распространением в Европе христианства отношение к инвалидам и взгляды на их положение в обществе начали меняться.

В эпоху Просвещения, благодаря таким мыслителям, как Ж.-Ж. Руссо, Ф. Вольтер, Ш. Монтескье, Д. Дидро и принятой в 1793 г. французским Конвентом «Декларацией прав человека», происходит становление нового, более гуманного и демократического взгляда на гражданские права инвалидов.

В середине XVIII века появляются одни из первых произведений, в которых затронуты проблемы зарождающейся специальной психологии: знаменитые «Письма» Д. Дидро: «Письмо о слепых в назидание зрячим», «Письмо о глухих и немых предназначенное для тех, кто слышат и говорят».

Но Дени Дидро никогда не занимался ни со слепыми, ни с глухими детьми. Откуда же у него появился интерес к такой специфической теме?

Дидро родился в Лангре в 1713 г. По желанию семьи он готовил себя к духовной карьере, учился в лангрском иезуитском колледже. Но в 1735 г. он отказался от идеи войти в духовенство и вместо этого решил учиться на Парижском юридическом факультете. Однако его изучение права было недолгим, и в начале 1740-х гг. он решил стать писателем и переводчиком.

Портрет Д. Дидро работы Луи Мишеля ван Лоо (1767)

Именно благодаря тому, что Дидро был опытным и авторитетным переводчиком, а также обладал глубокими знаниями в вопросах религии и науки, известный парижский издатель А.Ф. Ле Бретон в 1745 г. обратился к нему с предложением осуществить перевод на французский язык «Энциклопедии, или Всеобщего словаря ремесел и наук» англичанина Э. Чемберса. Приняв это предложение, Дидро приступил к изучению текста и очень скоро пришел к выводу о нецелесообразности перевода. Он привел Ле Бретону веские аргументы в пользу того, что Франция нуждается в собственной современной энциклопедии. И в 1747 г. Д. Дидро стал главным редактором новой энциклопедии.

Тексты первых статей не сохранились, однако есть сведения о том, что их качество совершенно не устраивало Дидро. Он отказывал авторам, но издатель продолжал ходатайствовать за них. О крайнем раздражении Дидро можно судить по его письмам того периода. В отчаянии придя к выводу о «гибели крупных умов во Франции», Дидро посчитал возможным уподобить горе-авторов людям с физическими недостатками и написал буквально следующее: «Они обладают лишь сознанием своего существования и сменяющихся внутри них ощущений, не допуская ничего другого. Это странная система, которая, как мне кажется, могла бы возникнуть только у слепых!».

Дидро хотел унизить ограниченных авторов, сравнив их со слепцами, но в это время он узнает о слепом от рождения человеке, который благодаря образованию достиг высокого уровня развития. Дидро сразу же поехал в Пюизо для встречи с ним. Пребывая под впечатлением от этой встречи, он начал собирать сведения о достижениях людей, имеющих те или иные нарушения, и вскоре получил подробное письмо об англичанине Саундерсоне, который стал известным ученым, будучи от рождения незрячим. И эти слепые оказались намного более интересными и интеллектуально одаренными людьми, чем основная масса философов, с которыми приходилось общаться Дидро при подготовке Энциклопедии.

Дидро принимает решение рассказать об этом авторам, издателю и всему французскому обществу и опубликовывает свой труд в виде письма к Мадам***. Так в 1749 г. выходит в свет «Письмо о слепых в назидание зрячим». В нем сравнение философов со слепыми звучит уже совершенно по-иному:

«Я прочел со всем вниманием, на которое способен, то, что Саундерсон написал о бесконечности, и могу вас уверить, что он имел очень правильные и очень ясные понятия об этом предмете и что большинство наших современников были бы для него слепцами».

Дидро восхищается достижениями своих собеседников, которым в силу зрительного дефекта необходимо было приложить огромные усилия для получения знаний. И с ещё большей силой его раздражают ученые, нежелающие думать, развиваться и совершенствоваться.

Венсенский замок

Подобного рода публикация с резкими высказываниями о научных кругах Парижа, о церкви и государстве не осталась без внимания. Работа над Энциклопедией была приостановлена, а Дидро арестован и заключен в Венсенский замок на четыре месяца. Однако, выйдя из тюрьмы, он опубликовал следующее подобное произведение – «Письмо о глухих и немых, предназначенное для тех, кто слышат и говорят».

Не дожидаясь реакции на «Письмо», Дидро начинает самостоятельно приглашать авторов для написания статей в Энциклопедию.

Помимо его самого (а его перу принадлежит около 6000 статей), авторами статей становятся такие гении Просвещения, как Руссо, Вольтер, Монтескье, Гольбах, скульптор Э.М. Фальконе, архитектор Ж.Ф. Блондель, грамматики Н. Бозе и С.Ш. Дю Марсе, естествоиспытатели Л. Добантон и Н. Демаре, экономист Ф. Кенэ. Последовало новое запрещение издания.

Гравюра Альфреда Рамбо «Императрица Екатерина II и Дени Дидро» (1882)

Екатерина II, едва вступив на престол, предложила Дидро перенести в Россию издание Энциклопедии. Отклонив предложение Екатерины II, Дидро не лишился ее благосклонности. В 1765 г. она приобрела его библиотеку, выплатив ему 50 тысяч ливров и предоставив право пожизненного хранения книг в своем доме в качестве личного библиотекаря императрицы. В 1773 г. Дидро по приглашению Екатерины II посетил Россию. Он прожил в Петербурге с октября 1773 по март 1774, был избран иностранным почетным членом Петербургской Академии наук. По возвращении написал ряд сочинений, посвященных перспективам приобщения России к европейской цивилизации.

Вероятно, публикуя свои знаменитые «Письма», Дидро не ставил перед собой задачи познакомить читателей с особенностями развития слепого или глухого человека. Но он был поистине великим мыслителем и достаточно глубоко изучил предмет своих сравнений. В «Письмах» были впервые подняты вопросы, которые на протяжении последующих двух столетий оставались актуальными. Это, в частности, вопрос об особенностях формирования и развития психики человека, лишенного одного из анализаторов:

«Слепой из Пюизо судит о близости огня по степени теплоты; о наполненности сосудов – по звуку переливаемых им жидкостей; о соседстве тел – по действию воздуха на его лицо. Он так чувствителен к малейшим переменам в атмосфере, что может отличить улицу от тупика. Он удивительно точно определяет вес тел и емкость сосудов; из своих рук он сделал столь точные весы, а из своих пальцев – столь хорошие циркули, что я  готов держать пари за нашего слепого против двадцати зрячих. У него поразительно развита память на звуки. Он находит в голосах бесконечное множество оттенков, ускользающих от нас, потому что наблюдение их не представляет для нас такого интереса, как для слепого».

«Этот знаменитый слепой (Саундерсон) доказывает своим примером, что осязание может стать более тонким чувством, чем зрение, если совершенствовать его путем упражнений: так, пробегая руками ряд медалей, он отличал подлинные от фальшивых, хотя последние были подделаны так искусно, что могли бы обмануть знатока с хорошим зрением. Он судил о точности математического инструмента, проводя кончиками пальцев по его делениям».

«Благодаря осязанию она (мадемуазель Мелани де Салинья) узнавала такие детали о формах тел, которые часто неизвестны самым зорким людям. У нее были удивительно тонкий слух и обоняние. По впечатлению от воздуха она судила о состоянии атмосферы, о том, облачная или ясная погода, находится ли она на площади или на улице, в открытом или закрытом месте, в просторном помещении или в маленькой комнате. Она определяла размеры какого-нибудь ограниченного пространства по звуку своих шагов или по отзвуку своего голоса. Стоило ей пройтись внутри какого-нибудь дома, и топография его оставалась у нее в голове. Она находила в голосах не замечаемое нами разнообразие и когда слышала какого-нибудь человека, то навсегда запоминала его голос».

Дидро приводит рассуждения слепых об особенностях восприятия собственного дефекта. Даже по этим коротким, но удивительно точным зарисовкам, можно составить впечатление о способе социальной компенсации слепоты:

«Кто-то из нас догадался спросить нашего слепого, был ли бы он доволен, если бы имел глаза. «Если бы меня не одолевало любопытство,– ответил он,– я предпочел бы иметь длинные руки; мне кажется, что мои руки рассказали бы мне лучше, чем ваши глаза».

Поразительно, что сама возможность компенсации дефекта для Дидро несомненна. Более того, он воспринимает дефект как стимул для развития отдельных способностей и качеств. Он уверен, что обучение и воспитание глухих и слепых детей должно начинаться в самом раннем возрасте.

Считается, что именно Д. Дидро первым сформулировал принципиально новое отношение к инвалидам: не как к «ущербным», а как к «иным».

В конце своего «Письма» Дени Дидро пишет: «В самом деле, что мы знаем? Знаем ли мы, что такое материя? Нет. А что такое дух и мысль? Итого меньше. А что такое движение, пространство, время? Ровно ничего не знаем. А геометрические истины?». Дидро сомневается в тех суждениях, которые человек черпает из окружающего мира с помощью своей чувственной стороны, а главным и единственным путем познания называет разум, что и доказывается на примерах описания возможностей слепых людей в этой и в других, более поздних работах Дени Дидро.

Памятник Д. Дидро в Париже (1886)

Ссылка на полный текст произведения: Письмо о слепых, предназначенное зрячим

Вы можете продолжить знакомство с творчеством писателя и прочитать ещё одну его книгу, имеющуюся в фонде нашей библиотеки:

Дидро, Д.  Монахиня [Электронный ресурс] : роман / Д. Дидро ; пер. с фр. ; читает Ю. Заборовский. — Электрон. дан. — М. : ИПТК «Логосвос», 2012. — 1 ед. : зв. (07 час.59 мин.14 сек.) — Загл. из сопр. документации. — Режим доступа : http : // www.hksbs.ru, свободный доступ. — С изд. : Советская Россия, 1984. — 18+.

Произведение в форме рассказа молодой послушницы, насильно отданной в монастырь и сначала, с наивной непосредственностью, передающей свои впечатления о монастырской жизни. По мере того, как она знакомится с жизнью монахинь, ей становится ясно, что в этом заполненном самыми земными интересами мирке не существует ни моральной чистоты, ни бескорыстия, ни религиозного самоотречения. Развращенность монахинь, прикрытая лицемерием, их алчность и жестокость приводят молодую девушку к решению бежать из монастыря, чтобы избавиться от унизительного рабства и стать честной женщиной, занимающейся полезным трудом. Тонкое сочетание чувствительности, смелого натурализма и психологической правды делает «Монахиню» одним из лучших произведений французской прозы XVIII века. Благодаря своей остро проведённой антиклерикальной тенденции книга является великолепным образцом антирелигиозной пропаганды XVIII века.